Тихий свет. Пустая квартира. Черный рояль около большого окна гостиной комнаты. Стоял он так же одиноко, как и его хозяин. Рен стоял и размышлял, стоит ли играть на нем, все же, как ни как, но уговорила его купить Кёка, когда услышала, как семпай играет. Но ее не было, уехала, на месяц, в Саппоро, на съемки. Теперь было без нее так одиноко и тоскливо.
Рен подошел к роялю, аккуратно провел пальцами по клавишам, пробуя звук на вкус. Минутные раздумья и наконец, он сел за инструмент. Медленно начал наигрывать какую-то грустную мелодию, под стать настроению пианиста. Рояль отзывался аккордами, арпеджио. Твердые звуки сменялись плавными, к ним он добавлял педаль, чтобы звук казался красивее. Он начал разыгрываться. Потом все чувства, что бушевавшие в нем вырвались наружу, он играл с чувством, да с таким, что любой бы пианист позавидовал бы. Так передавать чувственность произведения!
На самом пике аккордов, Рен прервал свою игру. Он резко встал, подошел к окну.
«Где-то здесь была пачка сигарет, что осталась от Хиллов».
Тяга к курению спровоцировали чувства. Да и так на душе было паршиво.
«Может еще и чего-нибудь спиртного сверху?»
Подумал он, тоскливо глядя на бар, попутно затягиваясь сигаретой.
За окном уже ночь давно взяла правление в свои руки, прогнав последний лучик света с горизонта. Некоторые звезды виднелись на небе из-за небоскребов и городского дыма. Зажигались звезды на небе, зажигался и свет в окнах домов, зажигались вывески, витрины, офисы, где люди еще работали. Красиво. Вот только сопровождались бы все эти огоньки какой-нибудь приятной музыкой, чем шумом неумолкающего города. То сигнализация, то крики, тормоза и прочие не приятные звуки.
Рен еще раз посмотрел на взывающий бар, поколебался и пошел, только вот на кухню, за чашкой кофе.
«Можно и с коньяком, только совсем немного».
Грустно улыбнулся актер, как бы в оправдание девушке, которая находилась на другом конце страны.
После этого были выпиты три чашки кофе, одна чая и, всего на всего шесть рюмок коньяка, не считая тех трех, которые были добавлены в кофе. Эх! Настроение стало совсем немного, а все же приподнятое, парень уселся за рояль и начал виртуозно извлекать разные звуки из инструмента. Музыка, что получалась была весьма странная, он смешивал все: грустные мелодии из разных произведений, совершенно из разных, веселую, озорную, музыку собственного сочинения, ее мы назовем пьяной, ну или опьяненной. Даже человека, не слишком увлекающегося рояльной музыкой, удивил бы набор и продолжительность отрывков, которые составляли не более пяти или десяти секунд игры. Потом Рен переходил на другой, поэтому очень сложно было уловить суть, темп и прочее, вследствие чего, вставала череда вопросов: а это что? а это как? такое возможно? и прочее.

Добавлено (11.03.2011, 11:52)
---------------------------------------------
Незаметно к восьми рюмка прибавилось еще, вроде, столько же, а может и больше. На часах было уже половина двенадцатого, а завтра ведь на съемки для журнала. Да, недолго счастье длилось. Но нет, по пути в комнату, чтобы лечь спать, Рен совершенно «случайно» свернул к выходной двери. Ух! Вот это веселье в коридоре пошло! Ну, прям Тсуруга Рен в другом обличье, соседи думали, что это он новую роль так репетирует. Ха! Они глубоко заблуждаются! Просто великий актер Японии – напился. Ну с кем не бывает? Со всяким. Даже Такарада напивался, как-то на одной вечеринке, где народу было не меньше пятиста, а он вытворял ТАКОЕ! Да взять, к примеру, Кёку! Да она же так напилась, что даже не помнила, как домой-то добралась! А чем он, Рен, хуже них? Да ни чем! Он тоже человек! И умеет веселиться! Правда это было давно и не правда. А кого это волнует? Главное, что было, остальное ерунда!
Вот с такими, собственно, речами, он отправился покорять город. И это почти в двенадцать! Ну и ладно. Пусть прогуливается.
Утро следующего дня. Полицейский участок. Камера номер тринадцать.
- Просыпайся! За тобой пришли, дебошир.
Парень, помятый, слегка опухший, волосы растрепанные, а изо рта – вездесущий перегар, вышел из камеры и наткнулся на человека в бежевом костюме, с чемоданчиком.
- Ну, ты и пьяница. Тсуруга Рен. Кёки на тебя нет.
- Не бухти, Яширо, и так голова раскалывается.
- Ох, если она узнает…..
- Яширо, заткнись.
Менеджер удивленно посмотрел на подопечного, но благоразумно промолчал. А сам про себя посмеивался, мол, вот он, герой шоу-бизнеса Японии, с похмелья болит, идет из полицейского участка на съемки журнала. Весело, ни чего не скажешь.
Уже в машине только, Рен заговорил.
- А за что меня, туда? – Он кивнул в сторону удаляющегося участка и, тут же скривился от головной боли.
- Ты не помнишь?
- Если спрашиваю, значит, нет.
- Ну, с чего бы начать…
- Начинай с самого начала.
- Ты просто шел мимо какого-то знака, не чайно пнул, тот, каким-то образом сломался. Полицейский, который мимо прогуливался, увидел, окликнул тебя, ты, услышав, дал дёру от него. Бедный человек, он за тобой побежал. Далее, ты по дороге незнакомых друг с другом людей, прям как Купидон, заставлял обнимать друг друга, говорил, что любовь, это самое замечательное в жизни, желал удачи в их отношениях и бежал дальше. После шести или семи таких пар, ты наткнулся на лоток, который продавал какую-то горячую еду, а может и он на тебя наткнулся. В общем, на тебе весит ущерб в семьдесят тысяч йен. Ты там, кажется, еще на что-то наткнулся…
В течении рассказа, в голове Рена, начали появляться отдельные эпизоды вчерашнего вечера. Да, если его кто-то узнает…
- …потом тебя все же поймали. Благо, что тебя почти ни кто не узнал, иначе бы газеты пестрили бы заголовками «Великий актер Тсуруга Рен, известный своей холодностью, дебоширил в центре города, отмечая давно прошедший День Святого Валентина». – Менеджер расхохотался, а Рен потемнел, ни то от стыда, ни то еще от чего.
Уже в гримерной, когда ему, наконец, придали человеческий вид, неожиданно зазвенел телефон.
- Алло?
- Рен! Дорогой! Ты как? Чтоб, когда я приехала, ты мне дал полный отчет о твоих деяниях! Надо же, через неделю, после моего отъезда, напиться и начать проказничать! Все! Больше из дома ни ногой! Яширо-сан, проследит за тобой. Ладно. Я побежала, на съемки зовут. Все. Люблю тебя и целую.
Пошли гудки. Рен ошарашено смотрел перед собой, рот приоткрытый, он просто забыл его закрыть, так как хотел что-то сказать, но вот, не успел. Уже страшно.
«Все же я счастлив, что она позвонила, хоть и отчитала. Как же я ее люблю!»
- Эх, Рен, не легко тебе придется после свадьбы.
Актер, только молча, улыбнулся и кивнул. В дверях появился ассистент фотографа и объявил о начале съемок.