Когда-то давно - или не очень давно, как кому - в теме "Вызов" была озвучена идея о взрослых детях Рена и Кеко, а так же о романтических отношениях между Шо и их дочерью. Моя больная фантазия эту тему тут же подхватила, перекрутила на свой лад и начала выдавать материал. Я не хотела выкладывать, пока не закончу, но, похоже, без мотивирующих пинков дело дальше не пойдет, а потому выкладываю что есть, в надежде, что кто-то добрый заставит меня писать дальше. Собственно, это было предисловие
Название: Проблемы воспитания Автор: Anassazi Пейринг: Рен/Кеко - на заднем плане, дочь/Шо, сын/ещё одна милая девушка. Рейтинг: кто знает, кто знает... Лично я пока не знаю. Размер: та же фигня, что и с рейтингом. Жанр: точно не юмор. Насчет остального не уверена. Предупреждения: свои персонажи. Много. Очень много. Почти все. От автора: ну, я уже всё сказала... Добавлю ещё - пишу с телефона, а потому медленно, так что по этому поводу тапки не принимаю. Остальное критиковать - пожалуйста, буду только рада. В наших глазах свет, В наших сердцах пламя, Мы не ждем перемен, Мы их делаем сами!
Когда-то давно - или не очень давно, как кому - в теме "Вызов" была озвучена идея о взрослых детях Рена и Кеко, а так же о романтических отношениях между Шо и их дочерью.
Угу, помню, помню, так в принципе и родился "Переезд 2", но вот про отношения Шо и дочери Рена с Кеко, моя фантазия отказалась работатать, так что очень интересненько что будет.
Quote (Anassazi)
ещё одна милая девушка.
Не Котонами случаем? О_о http://nick-name.ru/sertificates/441462
Сообщение отредактировал Демон_Любви - Воскресенье, 14.08.2011, 22:02
Фува Шо, популярный японский певец, был весьма доволен жизнью. Не смотря на проведенные на сцене годы - чуть больше двух десятилетий - ему по-прежнему льстило внимание журналистов и восторженные вопли скачущих перед сценой фанатов. Разъезды, съемки, новые клипы, новые альбомы, постоянные гастроли - не только в Японии, но и за её пределами - ему нравилась такая жизнь. Его всё устраивало - по крайней мере до тех пор, пока в его жизни не появилась она. Она - это Сузуме. Ей было девятнадцать - совсем ещё ребенок, он ей в отцы годится. Дерзкое светловолосое создание с малиновой прядью в челке, татуировкой на правом запястье и нахальными серыми глазами. Вспыльчивая, импульсивная и легкомысленная, практически неуправляемая, она ворвалась в его жизнь, просто однажды появившись из ниоткуда, и сразу перевернула привычный мир с ног на голову. Нет, начиналось всё довольно банально: съемки нового клипа, девочки-модели, ни к чему не обязывающий флирт... Но она ухитрилась чем-то зацепить его. Он даже не понял сначала, что это будет не просто ужин в ресторане => ночь в отеле => утреннее "Я перезвоню". Разумеется, стоило её бросить, ещё когда менеджер озвучил ненавистную фамилию "Хизури". И вот когда не смог - именно тогда, почти три месяца назад - вот тогда-то он и понял, что влип. По уши. Она играла с ним. Впервые в жизни не он вел, а его вели. Она то подпускала его близко, совсем близко - то неожиданно отталкивала, смеясь над его беспомощностью, его зависимостью. Она требовала от него верности и отказывалась публично заявить об их отношениях. Она могла позвонить ему среди ночи, и он мчался к ней, не важно, где он находился - потому что она так хотела. Она могла быть невыносимо нежной и трогательно беззащитной - а в следующее мгновение стать властной и жесткой. Переменчивая, как ветер, загадочная и непостижимая. Она сводила его с ума. И вместе с тем - лишь рядом с ней он ощущал спокойствие, абсолютное и непоколебимое. Разумеется, лишь тогда, когда она ему это позволяла. Но за эти мгновения почти семейного тепла, почти семейного счастья - он мог простить ей всё. И вот сейчас, наблюдая, как она спит, свернувшись клубочком под одеялом, он чувствовал, как поднимается в груди волна обжигающей нежности, и думал что это, наверное, самое счастливое время в его жизни. Лучше, чем дни дебюта, лучше, чем осознание утвердившейся популярности, лучше, чем... Да что угодно! Он был счастлив. Девушка заворочалась, просыпаясь, перевернулась на спину. Проникший сквозь шторы лунный свет озарил светлые волосы и расслабленное лицо серебристым сиянием. Полуоткрытые сонные глаза тоже казались серебристыми, и Шо невольно улыбнулся, думая, что сейчас девушка невероятно похожа на того ангела, которого когда-то играла её мать. Она сфокусировала на нем медленный взгляд, неожиданно улыбнулась - мягко и тепло, без тени насмешки или иронии; приподнялась, опираясь на локти. Одеяло сползло по груди, обнажая шелковую кожу. - Долго ты там будешь сидеть? - голос спросонья хрипловатый, и вся она казалась настолько хрупкой и нереальной, что певец вдруг ощутил невыносимую потребность прикоснуться, проверить, правда ли это, не сон ли, такой прекрасный, такой желанный... Он хмыкнул, скрывая сдавившую горло нежность под привычной надменностью, встал с пола, потянулся: - Что, заскучала? Она окончательно села на кровати, притягивая край одеяла к груди, и рассеяно глянула на него: - Разве нельзя? Жалобные интонации сбили с толку, заставили напрячься в ожидании подвоха. Девушка выглядела слабой и доверчивой - он к такому просто не привык. Что это? Новый способ мотать его нервы? Певец выдохнул, отстраненно удивившись тому, как много в груди воздуха; подошел к кровати, сел рядом, привлек девушку к себе: - Что это с тобой сегодня, а? Она пожала плечами, пряча лицо: - Не знаю. Устала, наверное. Шо улыбнулся, вдыхая запах её волос: - Почаще бы так. Она фыркнула: - Что, нравится чувствовать себя папочкой? Шо скривился. Он не любил, когда она напоминала ему о разнице в возрасте - это мешало ему просто наслаждаться происходящим. Но... Опять дерзит. Похоже, пришла в себя. Это радует, хотя и жаль немного тоже. Она оттолкнула его, выскользая из объятий, откинулась на подушки: - Папочка расстроен, да? - на полных губах опять привычное ехидство, а в серых глазах пляшут озорные чертики. - Не обижайся, я же любя, ты ведь знаешь. Любя. Шо прикрыл глаза. Она никогда не говорила ему, что любит. Если очень постараться, можно даже представить, что насмешливое полу-извинение - почти что признание. Слишком много стало в его жизни этих "полу" и "почти" с её появлением. Неопределенность раздражала. Когда Фува открыл глаза, на его лице играла коварная улыбка - зеркальное отражение той, что растянула её губы: - Любя, говоришь? Ты заставляешь меня чувствовать себя стариком, знаешь ли. И теперь моей самооценке нужен дополнительный стимул... - Вот как? - улыбка стала откровенно предвкушающей. - И какой же? - Ну... - блондин притворно задумался. - Давай посмотрим...
Добавлено (14.08.2011, 22:27) --------------------------------------------- Это ещё не всё, у меня много написано. Ещё будет Демон_Любви, почему Котонами? О.о
В наших глазах свет, В наших сердцах пламя, Мы не ждем перемен, Мы их делаем сами!
- Какой же ты... бесчувственный, - бросила ему через стол Акане, видимо, считая это страшным оскорблением. Тору в последний раз затянулся, тщательно затушил окурок и равнодушно пожал плечами. Подобные обвинения были такой же неотъемлемой частью его образа жизни, как и недосыпание, пробки и трезвонящий в самый неподходящий момент телефон. То есть - неприятно, но неизменно. Акане ждала. Тору ещё раз прошелся взглядом по высокой худой фигуре и ухмыльнулся про себя. Встал, с грохотом отодвинув стул - на звук обернулась половина кафе - ногой задвинул его обратно, бросил на стол пару смятых бумажек, хотя ничего не заказывал, и вышел, оставляя ошарашенную такой реакцией девушку размышлять над его поведением. Двигатель радостно рявкнул, когда он завел мотоцикл; вибрация руля под руками была знакомой и приятной, почти родной. Тору любил свой мотоцикл, как родного ребенка. Он сам создал его практически с нуля, собирая из отдельных деталей, купленных на карманные деньги ещё в средней школе. Мотоцикл был единственным, от чего он не сумел отказаться, начиная новую жизнь после оглушительного провала. Пожалуй, "железный конь" был единственным, что он по-настоящему любил. Мотоцикл - и свою сестренку. Вспомнив о сестре, Тору нахмурился. Её новый парень раздражал его до колик, но сделать он ничего не мог - сестренка влюбилась, впервые, искренне, так, как сам Тору никогда не любил. Приходилось со терпеливо выслушивать её восторженное щебетание по телефону и подбирать выражения, когда высказывал свое мнение об этом типе. И крашеный блондин, к тому же. Это тоже здорово раздражало. Одно радовало - это всё кончится через неделю, когда вернется со съемок мама. Сестра не посмеет расстроить её слухами о своих похождениях. Асфальт покорно стелился под колеса, мотоцикл скользил ровно и быстро, унося хозяина в переплетения токийских улиц, вдоль гудков автомобилей и удивленно-укоризненных взглядов прохожих. Он и сам толком не знал, куда едет; в этом городе его никто не ждал, он был убежден в этом. Таких поступков не прощают. Даже сестра, что поддерживала с ним связь все эти годы - вряд ли она будет рада его видеть сейчас. Светофор замигал, переключаясь на красный; мотоцикл притормозил на перекрестке. Сквозь рокот двигателя пробился настойчивый звон мобильного. Парень свернул к тротуару, привычно игнорируя возмущение автомобилистов. Имя вызывающего заставило его резко выдохнуть: - Ну наконец-то... - лицо парня, принимающего вызов, не предвещало невидимому собеседнику ничего хорошего. - Доброе утро, Тору-кун! Как дела? - Такарада-сан... - Тише, тише, не рычи так грозно, я всё равно не боюсь. Заедешь ко мне? Тору что-то невразумительно прошипел сквозь зубы. - Что-что, прости? - в голосе президента явно звучало веселье. Наслаждается ситуацией, как же иначе... - Когда? - Вот видишь, не так сложно разговаривать спокойно, если постараться. - Такарада-сан! - Молчу-молчу. Часам к одиннадцати, я думаю, будет неплохо. Связь оборвалась. Тору глянул на время и позволил-таки себе выругаться. Дисплей равнодушно отображал без четверти одиннадцать. Парень раздраженно сунул телефон в карман, не особо заботясь о сохранности средства связи, снова завел мотоцикл и рванул вниз по улице, с места набирая скорость. Взгляд успел выцепить мелькнувшую на большом городском экране физиономию Фувы. Едва начавшийся день был безнадежно испорчен. В наших глазах свет, В наших сердцах пламя, Мы не ждем перемен, Мы их делаем сами!
Веда, вот не задумывалась об этом, честно А ведь и вправду есть что-то... Если подумать... Держите меня, чтобы не занесло в инцест, а то с меня станется же... А вообще, это далеко не всё, что у меня написано, просто из-за компа выгнали. В наших глазах свет, В наших сердцах пламя, Мы не ждем перемен, Мы их делаем сами!
Черт их знает, они меня всё-равно не слушаются. Сузуме, например, задумывалась ранимой и тонко чувствующей девушкой, которая сумела разглядеть под маской успешного певца одинокого, потрепанного жизнью человека, а Тору - эдаким обаятельным хулиганом без особых проблем, ироничным и беззаботным. А получилось что? Так что я за их поведение не ручаюсь. А ведь будут и ещё персонажи... В наших глазах свет, В наших сердцах пламя, Мы не ждем перемен, Мы их делаем сами!
Здесь только первые две страницы, откуда взялся вывод, что история будет интересной? =_=" Но, в любом случае, я постараюсь оправдать ожидания В наших глазах свет, В наших сердцах пламя, Мы не ждем перемен, Мы их делаем сами!
Anassazi, спасибо за новый фик:) очень интересный:) надеюсь, что Кеко не будет мешать отношениям ее дочери и Шо:) они вместе такие милашки:) как раз такая девушка и должна быть рядом с ним, чтоб под каблуком держала:) желаю творческих успехов в написании продолжения:) Пошли все в попу! Я - фея!
Прикольненько, только скажите мне КАК они ТАКОЕ вырастили???????????????(под они имеется в виду Рен, а в особенности Кьоко . С её то взглядами на жизнь и прочими тараканами.)
Добавлено (15.08.2011, 19:30) --------------------------------------------- Сузуме вздрогнула от звука хлопнувшей двери и открыла глаза. Гравий подъездной дорожки зашуршал под колесами серебристого порше - этой машине было больше лет, чем самой Сузуме, но отец почему-то категорически отказывался её менять. Тщательное вслушивание в тишину не дало никаких результатов - она была совершенно одна дома. Похоже, отец опять не дождался, пока она проснется, и уехал на очередные съемки. Мать ещё не вернулась из последней командировки - где-то в северной части Китая, глушь без малейшей возможности связаться с остальным миром - а значит, разбор полетов откладывается до вечера. Если, разумется, она явится домой - что маловероятно. Сузуме прекрасно понимала, что долго это продолжаться не может и отнюдь не ангельское терпение отца скоро лопнет, но, видимо, инстинкт самосохранения у нее отказал ещё в момент рождения - не зря ведь она тогда даже не закричала, до смерти перепугав маму. Она вообще была странным ребенком. Впрочем, от таких родителей никто и не ожидал обычных детей. Они с Тору оправдали все ожидания - оба красивые, талантливые, достигающие успеха во всем, за что ни брались. Это было скучно - оправдывать ожидания; и тогда они начали привлекать к себе внимание совершенно невообразимыми способами. Она красила волосы в ядовито-яркие цвета и вела себя настолько вызывающе, что у учителей волосы становились дыбом. Тору с завидной регулярностью - дважды в месяц - попадал в полицейский участок за драки с уличной шпаной, хулиганство и оскорбление полицейских при исполнении. С такой же пугающей точностью, каждые полгода, оба вылетали из очередной школы, умудряясь стабильно получать баллы выше девяноста за все экзамены. Она нисколько не удивилась, когда Тору притащил откуда-то ржавый хлам, гордо именующийся мотоциклом, за полгода привел его в чувство и завел привычку носится по оживленным улицам без шлема, каким-то непостижимым способом выжимая из своей рухляди больше семидесяти миль в час. Их родители уже совсем отчаялись, когда Такарада, решив взять дело в свои руки, притащила их в LME, без суда и следствия записав на актерское отделение и заставив пахать до седьмого пота, проходя одну за другой все ступеньки к вершине. На всё остальное сил просто не оставалось, даже школу пришлось бросить - мама была недовольна, но смирилась. По крайней мере, они больше не встревали во всякие неприятные истории. Впрочем, помогло ненадолго. Можно было, конечно, обвинить во всем родителей: мол, не уделяли детям внимания, пустили их развитие на самотек, вседозволенность и никакого воспитания... И Сузуме, и Тору - они оба снесли бы голову любому, кто осмелился на подобное заявление. Потому что кому, как не им знать, что родители проводили с ними много времени, очень много; разумеется, гораздо меньше, чем в обычных семьях, но намного больше, чем могло бы быть в семье, где оба родителя - самые востребованные актеры Японии. То мама, то папа каким-то всегда ухитрялись приехать вовремя, успевать в самый последний момент, жертвуя съемками, и присутствовали на всех их днях рождения, и на церемонии поступления в школу, на школьных фестивалях и родительских собраниях - хоть один из них обязательно там был. Сузуме была благодарна им за это. И даже не смотря на то, что случилось с Тору, она продолжала считать, что у них лучшие родители в мире. Просто этого - одного только присутствия - оказалось недостаточно. И известность родителей стеной встала между ними и их детьми. Музыкальный центр отозвался на нажатие кнопки заводной мелодией, от которой задрожали стекла. Сузуме постояла некоторое время, прикрыв глаза, позволяя мелодии наполнить себя изнутри. Улыбнулась сама себе и отправилась в душ. Спустя полчаса она была уже полна энергии, хотя поспать ей удалось от силы несколько часов - она пришла домой где-то в половину шестого, а может, и в шесть, чем не сильно обрадовала отца. Мобильник вяло подмигивал из брошенной на пол сумки, извещая о новом голосовом сообщении. Нет, SMS. От мамы. "Справились раньше, чем ожидали, приеду завтра к обеду, встречать не нужно. Передавай привет отцу. Целую, мама." К обеду. То есть - часа через два-три максимум. Ну вот, сказка кончилась. Ещё и отцу привет передать. Ну да, а то как же. Как только появится возможность появится перед ним без угрозы для жизни - так сразу. Похоже, придется расстаться с Шо раньше, чем планировалось. Жаль. Окончательно скиснув, девушка набрала знакомый номер - не особо надеясь на ответ, просто для успокоения нервов. Поднесла трубку к уху, чувствуя, как начинают дрожать губы. Братец вызов сбросил. Видимо, тоже не в настроении с утра пораньше. Громкий танцевальный ритм сменился не менее громкой драматичной композицией, как нельзя лучше подходящей к настроению. Сузуме всхлипнула и прикрыла рот ладонью, опускаясь на пол. Нельзя быть слабой, нельзя. Она же обещала.
В наших глазах свет, В наших сердцах пламя, Мы не ждем перемен, Мы их делаем сами!
Демон_Любви, именно А бабушка с дедушкой... Не всё сразу, дорогие мои, а то читать неинтересно будет В наших глазах свет, В наших сердцах пламя, Мы не ждем перемен, Мы их делаем сами!
Тору, распространяя мрак, вошел в агентство, раздраженно печатая шаг по полированным плитам пола. Девушки на ресепшн синхронно дернулись и совсем не профессионально раззинули рты, когда он проходил мимо. Зеркало в лифте отразило мрачного типа в кожаной куртке, взъерошенного и невыспавшегося, с темными кругами под светло-карими глазами. Глаза ему достались от матери, и Тору раздраженно подумал, что лучше бы он во всем походил на отца. Серые глаза на такой жуткой физиономии смотрелись бы органичнее, оценил он, потирая колючий подбородок. А всё Акане с её срочными "важными разговорами". Даже побриться не успел. Хотя сегодня ему это только на руку - возможно, Такарада, увидев его в таком непрезентабельном виде, откажется от своей идеи сделать его менеджером в своем агентстве. Хотя, зная характер президента - вряд ли. Проще танк остановить голыми руками. Та ещё семейка. Он ещё раз раздраженно зыркнул в зеркало и, вздохнув, взъерошил и без того торчащие во все стороны волосы. Глаза, совсем не тепло-медовые, а напоминающие скорее потускневшую от времени медь, напряженно смотрели из-под нахмуренных светлых бровей. Так, нужно расслабится. Такарада Такарадой, а нервничать у него повода нет. Пока нет, напомнил он себе и, ещё раз вздохнув, вышел из лифта. Не успел пройти и пары шагов, как в него что-то врезалось. Не то чтобы это сильно изменило траекторию его движения - для "чего-то" Тору, с его полностью передавшейся от отца комплекцией и ростом под два места, оказался тяжеловат - но порядком встрянуло и неожиданно разозлило. "Что-то", оказавшееся после столкновения на полу, зашевелилось, поднимая на него немного разъезжающиеся глаза, и оказалось девушкой, которая, поймав в фокус неожиданно возникшее на пути препятствие, тут же вскочила и принялась извинятся.
Тору сердито смерил её взглядом. Лет пятнадцать, от силы шестнадцать. Короткие, всего до ключиц темные волосы, даже на вид жесткие, бледная, почти белая кожа и огромные сливовые глаза. По-подростковому угловатая, словно изломанная, из-под края клетчатой юбки в мелкую складку выглядывают острые коленки. "Ребенок," - без всякого энтузиазма вынес вердикт парень, закончив беглый осмотр. "Наверняка школьница ещё. Хотя..." - он ещё раз глянул на молочного цвета кожу. "Иностранка. Или полукровка, как отец. Но точно не чистокровная японка."
Зазвонивший телефон заставил вздрогнуть обоих - и занятого размышлениями парня, и замолчавшую в ожидании ответа девушку, которая теперь рассматривала его с плохо скрываемым любопытством.
Тору сбросил вызов, даже не глянув на номер абонента, и автоматически посмотрел на время. Часы показывали пять минут двенадцатого. Вспомнив, зачем он здесь, парень развернулся и поспешил в кабинет Такарады, совершенно позабыв о растерявшейся от неожиданности девушке. Выслушивать ещё и обвинения в опоздании ему не хотелось. В наших глазах свет, В наших сердцах пламя, Мы не ждем перемен, Мы их делаем сами!
